Аниме Ангелы

- Холлоу меня задери, ну почему в Академии такая тоска?! - крепкий кулак с грохотом обрушился на уже порядком изрезанную столешницу, заставив около дюжины пустых бутылочек саке сочувствующе звякнуть в ответ молодому, крепкого телосложения парню, при взгляде на которого никак нельзя было предположить, что вся исчезнувшая выпивка на его совести. Со внешностью ему, несомненно, повезло, и он не только об этом знал, но и без стеснения пользовался данным природой – спросите любую первокурсницу Академии шинигами. Да что там, просто шепните ей на ухо имя Кёраку Шунсуй, и томные вздохи вкупе с последующим обмороком вам обеспечены. Так что немудрено, что коротать вечер в одиночестве счастливчику приходилось ой как редко. За исключением сегодняшнего. Потому что бывают в жизни настоящего мужчины моменты, когда перспектива влить в себя энное количество чего-нибудь горячительного и уснуть в блюде с рисом с улыбкой младенца на лице прельщает его гораздо больше.
Считал ли себя Шунсуй настоящим мужчиной? О, да. Тот, кто задал этот вопрос, будьте добры, самоубейтесь.
Итак, этот вечер всем девушкам Академии шинигами суждено было провести без общества Кёраку, поскольку последний, уже в который раз наплевав на все правила и комендантский час, потащился в одну из руконгайских таверен, где после прошлого своего ночного рейда оставил не одну дюжину пустых бутылочек из-под саке. Ибо ничто другое в мире Шунсуй не ценил так высоко, как горячие женские объятья и отличную выпивку.
- Тоска, тоска… Надо еще выпить, - пришел он к заключению после того, как убедился, что в последней бутылочке не осталось ни капли.
Тут же рядом возникла девушка-служанка.
- Еще порцию, Кёраку-сан?
- Не отказался бы. Ты такая заботливая, Юкико-тян. Сколько с меня?
Девушка мягко улыбнулась.
- Не тратьте на меня свое обаяние, Кёраку-сан. Вы нравитесь хозяйке, поэтому саке для вас бесплатно, неужели уже забыли?
- Ах, Юкико-тян, - тяжко вздохнул Шунсуй, как бы невзначай положив руку на талию служанки и медленно опуская ее все ниже. - Если бы ты знала, какая у меня серая, скучная и беспросветная жизнь…
- Представляю, - сочувствующе покачала головой та, - Особенно хорошо в это верится, когда вы засыпаете на столе, и из-за ворота косоде видны все ваши многочисленные засосы.
Кёраку сей факт не смутил. Чем-либо столь очевидным его вообще пронять было невозможно. Ну разве что рассказом о том, как он, напившись, голышом танцевал на столе в кабинете со-тайчо, когда тот вызвал его для нагоняя. Хотя он бы этому не поверил, потому что, во-первых, при всей его бесшабашности и бунтарстве Ямамото-сотайчо он очень уважал, а во-вторых, в таком случае он бы сейчас здесь не сидел.
- Юкико-тян такая жестоооокая.
- Пока еще нет. Но это отнюдь не за горами, если вы сейчас же не прекратите лапать меня за задницу.
- Ох, прости, это привычка, - расплывшись в невинной улыбке, спохватился Шунсуй. - Плохая рука, плохая, - шутливо хлопнул он себя по кисти.
- Вы неисправимы, Кёраку-сан, - вздохнула девушка, перенося выпивку со своего подноса на столик клиента. - Вот ваше саке.
- Отлично! Я выпью за тебя, Юкико-тян!
Последний глоток был лишним. Именно это пришло ему в голову, когда мир вокруг перестал качаться и, вернув себе более-менее четкие очертания, предоставил Шунсую возможность ошарашено уставиться на маленькую девочку, сидящую у него на столе с видом полноправной хозяйки.
Ее яркое, искусно расшитое цветами кимоно по размеру больше подошло бы взрослой женщине и потому выглядело на малютке просто ворохом ткани, в котором она сидела, как крохотная жемчужинка в бутоне нераскрывшейся кувшинки. Небрежно сдвинутые широкие рукава открывали взгляду неодобрительно скрещенные худенькие ручки.
“Позорище,” - презрительно скривив пухлые губки и сощурив темные глаза, заявила девочка, неотрывно глядя на Кёраку.
- Где? - моментально среагировал тот, глянув по сторонам.
“Здесь. Прямо передо мной. Позорище, а не шинигами. Ты!”
- Эй, эй, а ты вообще кто такая? - возмутился Шунсуй. - Откуда тут взялась? Тебя же только что не было.
“Ага, держи карман шире,” - с вызовом бросила ему в ответ девчушка, - “Ты не заслуживаешь того, чтобы я тебе все объясняла. Если бы не сестра, ноги бы моей здесь не было.”
Шунсуй нахмурился, стимулируя мысленный процесс. Затем его осенило.
- А! Я понял! Ты – глюк.
“Кто я?!” - задохнувшись от возмущения, выпалила малютка. Судя по тому, как наспех она закатывала рукава, в ближайшем будущем Кёраку ждал нехилый удар по голове чем-нибудь тяжелым.
- Точно! Это мой глюк. Все-таки не надо было заказывать последнюю порцию… Эй, эй, поставь бутылочку на место, слышишь? И не смей ей на меня замахиваться! Ой! Ааааааа….
Когда Шунсуй очнулся во второй раз, девочка с его стола, к сожалению, никуда не делась. Она все так же сидела напротив него в ворохе разноцветной ткани и с интересом рассматривала какое-то подозрительное пятно на столешнице. Маленькие серебряные колокольчики на палочках в ее черных, как потерянные души Холлоу, волосах мелодично звенели в такт покачиванию головы.
Шунсуй перевел взгляд чуть левее и обнаружил осколки разбитой бутылочки. Проклятье, она что ли действительно это сделала?!! И откуда только у маленькой паршивки столько силы, что… ой, голова… Собравшись с духом, Кёраку осторожно подергал подол ее шикарного кимоно.
- Эээ… юная госпожа…
“Что, одного удара оказалось недостаточно?” - высокомерно вздернула она бровь, - “Хочешь еще?”
- Нет, нет, покорнейше прошу меня простить, - примирительно пролепетал Шунсуй, - Я, видимо, немного перебрал… Только это может служить оправданием моего непростительного невежества. Но теперь все в порядке, и я готов вас выслушать.
Похоже, раскаяние в его голосе все же подкупило девчушку, поскольку взгляд ее немного смягчился, а рука перестала тянуться ко второй пустой бутылочке.
“Уже лучше,” - одобрительно произнесла она. Кёраку оставалось только поражаться, откуда в ее голосе взялось столько властности и вековой, казалось, мудрости, хотя выглядела она по-прежнему, как избалованная дочь какого-нибудь знатного сёгуна, стащившая материнское платье и украшения, чтобы произвести на него впечатление. - “Хотя ты все еще выглядишь, как животное.”
Шунсуй обворожительно улыбнулся. Вышло немного хуже обычного, учитывая то, что в данный момент он был пьян, однако Кёраку свято верил, что ни одна женщина – даже маленькая – не сможет устоять перед его улыбкой. Но, как и в случае с предварительной оценкой силы малютки, он снова ошибся.
“Хватит скалиться. Тебя это совсем не красит.”
- Ну вот, а я так старался, - искренне расстроился Шунсуй.
“Зря.”
- Простите, простите, эээ… можно узнать ваше имя, юная госпожа?
Девчушка неожиданно замялась. Комкая широкий рукав кимоно, она поджала губы и принялась водить пальцем по лужице саке из опрокинутой бутылочки.
“Ну… Кёу… Кёукоцу… да… я думаю, можешь звать меня пока так.”
Шунсуй осторожно ощупал набухающую шишку на голове.
- Хмм… Значит, Кёу-тян.
“Нет, нет!” - запротестовала было малютка, но уже было поздно. Помимо пагубной тяги к женщинам и выпивке, Кёраку славился также привычкой укорачивать любые имена до катастрофически малой и оскорбительной длины, и если уж он это сделал, вернуть себе свое полное имя его обладателю уже не представлялось возможным.
- Так зачем же ты мне так вломила, а, Кёу-тян?
“Потому что ты больше похож на кучу отбросов, чем на шинигами!”
Шунсуй оскорблением не проникся. Наоборот, в устах этой возмущенно надувшейся крошки для него оно звучало больше как шутка.
- Я просто здесь отдыхаю. В Академии тоска, а тут веселье. В Руконгаи много достойных людей, несмотря на то, что их происхождение и ниже моего. Судишь по внешности, юная госпожа? Прости, но это не лучший способ отличить хорошего человека от плохого.
“Слова, достойные истинного шинигами,” - одобрительно кивнула девчушка. - “Возможно, сестра и вправду не ошиблась в тебе. Золотая сердцевина, но, боги, сколько же шелухи, сколько шелухи!”
- Я уже второй раз слышу об этой твоей неизвестной сестре. Может, наконец, пора мне все объяснить, Кёу-тян?
“Возможно,” - она спрятала ладошки в рукава и дернула плечиком, отчего ей пришлось поправлять съехавший воротник. - “Возможно, ты заслуживаешь того, что я хочу тебе предложить.”
- А именно? - насторожился Шунсуй.
“Мудрость. Бесстрашие. Сила,” - с каждым словом огонь в темных глазах Кёукоцу разгорался все ярче. Казалось, даже от нее самой исходит все усиливающееся золотое сияние.
Кёраку зевнул и улыбнулся шокированной такой реакцией малютке.
- А зачем мне все это, Кёу-тян? Все придет в свое время, а его-то у меня хоть отбавляй, ведь я шинигами. Мудрость берется не из книг, а из собственных решений и поступков. Ты же не можешь совершить их за меня, верно? Бесстрашие… Как я смогу определить ценность человеческой жизни, если не буду бояться смерти? Страх потерять что-то помогает ценить это. Ну а сила… Сила – это, конечно, хорошо, но не все можно решить лишь ею. Мне не нужна чужая сила. Однажды я буду обладать своей собственной. Вот так вот, Кёу-тян.
Девочка слушала его внимательно. Ловя каждое слово, впитывая каждый всплеск эмоций, следя за его взглядом и наклоном головы. А затем улыбнулась.
“Твоя проблема в том, Шунсуй, что ты не видишь то, что у тебя под носом. Это “однажды” уже наступило. Но мотивации у тебя все еще нет, и это печально…”
- Ну почему женщины так любят говорить загадками? - полушутливо-полужалобно воззвал Кёраку к потолку.
“Женщины! Ну, конечно!” - неожиданно встрепенулась девчушка, щелкнув пальцами. - “Вот оно!”
- Не понял, - нахмурился Шунсуй.
“Неудивительно. Придется все же обратиться к помощи сестрицы. Эх, а так не хотелось…”
Должно быть, сегодня день такой, подумал Кёраку, выпучив глаза. День, когда неизвестно откуда и непонятно каким образом у него на столе появляются разные личности: то надменная девчонка, говорящая загадками, то… Обалденная красотка с сексапильно разъехавшимся на груди воротом кимоно, открывавшим взору гораздо больше, чем было дозволено показывать приличной женщине! Несколько выбившихся из прически смоляных прядей падали на полуобнаженные плечи и изящные ключицы, а растерянное выражение идеального лица с точеными чертами делало незнакомку похожей на внезапно обретшего тело духа.
Шунсуй смог только невразумительно хрюкнуть, не в силах оторвать взгляда от дивного зрелища. Незнакомка вдруг спохватилась и попыталась поплотнее запахнуть кимоно, не осознавая, видимо, что оно было ей безнадежно мало. Она поджала ноги, пытаясь скрыть и их, но в результате, укрыв одну, оголила по бедро вторую.
Шунсуй задышал чаще. Алкоголь мгновенно выветрился из организма под натиском зрелища гладкой, словно у алебастровой статуи, кожи шеи и беспокойно бьющейся под ней жилки.
- Ааа… - с трудом выдавил Кёраку.
Девушка перевела на него растерянный взгляд.
“Скажите, что я здесь делаю?”
- Хороший вопрос. Поверьте, госпожа, если бы я знал, то непременно бы вам ответил. Позвольте хотя бы узнать ваше имя.
“Мое… имя? Ка… Катен. Ой, только не говорите моей сестре, что я вам сказала! Она запретила мне называть свое имя кому-либо, кроме нашего хозяина. Никто не должен знать наше и…”
Хлоп! Учитывая все события этого вечера, когда на столе снова появилась Кёу-тян, Шунсую даже не пришло в голову спросить, какого черта она опять тут объявилась.
“Ну как?” - заинтересованно спросила девчушка, - “Что скажешь?”
- А кимоно-то было одинаковое…
“Идиот. Я не про это. Моя сестра. Понравилась?”
Кёраку вдруг расхохотался.
- Издеваешься? Да ради такой девушки я бы добровольно прыгнул с Соукиоку!
“Хорошо. А теперь слушай. Девушка, которую ты видел, и я делим на двоих одно тело. Так что если хочешь видеться с ней, придется видеться и со мной.”
- Вот зараза… - прохныкал Шунсуй, закатив глаза.
“Утихни, животное,” - Кёу-тян демонстративно потянулась к стоявшей рядом бутылочке.
- Только не по голове, только не по голове! - примирительно замахал руками Шунсуй. - Я все понял! Согласен, согласен!
“Так-то лучше. И учти – моя сестра не любит слабаков, так что хочешь, не хочешь, но придется тебе поднапрячься. А теперь запомни: наше имя Катен Кёукоцу, и его ты будешь произносить чаще, чем имя любой из тех женщин, что окажутся в твоей постели.”

“Двое… Двое? Двое!!”
Укитаке, Кёраку, Соугё но Котовари
G

- Снова прогуливаешь лекции? Везунчик ты, Джуу-тян!
Хозяин приветливо улыбнулся вошедшему гостю. От бодрого, всегда жизнерадостного голоса Шунсуя тонкие стены семейного особняка Укитаке, казалось, мелко дрожали, и можно было даже не спрашивать, куда разом подевались все молоденькие служанки – сидят на кухне под присмотром мужской части обслуги, конечно. Потому что появление в доме Кёраку всегда приравнивалось к налету разорительного по части женщин урагана, остановить который было не под силу даже молодому хозяину.
- Не думаю, что очередной мой приступ можно назвать большим везением, - мягко возразил Джууширо.
- Во всем надо видеть плюсы, дружище, - оптимистично заявил Шунсуй, присаживаясь рядом с сокурсником и бросая заинтересованный взгляд на большой цветущий сад, на который Укитаке любовался последние полчаса. - Там есть что-то интересное? Возможно, твои миленькие служанки, ни одну из которых я почему-то по пути сюда не встретил.
Джууширо не сдержал тихого смешка.
- Если ты еще не заметил, то каждый твой визит больше напоминает набег лиса на ближайший курятник.
- Не ближайший! - справедливо возмутился Кёраку, - От Академии до твоего дома топать и топать, знаешь ли! Аааа, я так вымотался по дороге сюда, надеясь, что меня встретят и согреют… И где же владычицы моих грез? Где, я тебя спрашиваю? Кто прижмет к своей груди бедного исстрадавшегося путника?
- Шунсуй, не увлекайся, - как обычно одернул его Укитаке. - До добра эти твои мечтания не доведут. Лучше скажи, что привело твою измученную душу ко мне в гости?
- Ужин на халяву, конечно!
- Предельно откровенно, должен признать, - нисколько не удивился Джууширо.
К вечеру похолодало, но он не желал оставлять медленно укутывающийся в сумерки сад, возвращаясь в дом. В дни особо острых приступов ему часто приходилось пропускать учебу в Академии, и тогда единственными его собеседниками становились глубокий садовый пруд и старые, скрученные временем деревья.
- Но, Джуу-тян, в нашей столовой кормят хуже, чем в руконгайских забегаловках! Мой желудок этого не выдержит.
- Опять ты за свое… Сколько я уже тебе говорил, что не стоит в комендантский час покидать пределы Академии.
- Да, да, да… Но там же тоска! Смертная тоска, уж прости за такое определение.
Этот разговор был далеко не первым и, Укитаке знал, уж точно не последним. Такова была их многолетняя дружба: рассудительный Джууширо всегда отговаривал Шунсуя, готового броситься в любую авантюру с ароматом хорошей выпивки и обольстительных женщин, от очередного глупого поступка, и, как правило, где-то на две трети ему это удавалось. Однако оставалась еще та самая треть, вляпавшись в которую, Кёраку все равно приходил к другу за советом.
Кто-то, может быть, думал, что такая дружба во многом была обременительна для молодого наследника клана Укитаке, на плечах которого помимо собственных проблем со здоровьем лежала еще ответственность за младших братьев и сестер, но нет. Именно, общаясь с Шунсуем, Джууширо чувствовал себя по-настоящему живым. Не больным и не слабым, не тем, кто нуждается в постоянном уходе и защите, а обычным шинигами. Не хуже, а даже чем-то лучше остальных. За это чувство уверенности в собственных силах он был благодарен Кёраку, как никому другому.
И в сущности, что такое помощь другу при очередном его побеге от разгневанного отца одной из многочисленных пассий? Пустяк!
- Ужин будет через час. Подождешь?
- Конечно! - Шунсуй довольно потянулся, хрустнув суставами, - Не против, если я воспользуюсь твоим садом для тренировок? Скоротаю часок.
Джууширо заинтересованно склонил голову к плечу.
- В последнее время ты стал уделять этому довольно много внимания, хотя раньше особо не заботился о тренировках.
- Джуу-тян, если бы ты видел эту крошку! - мечтательно выдохнул Шунсуй, почесывая свою трехдневную щетину. - Боги, она просто мечта! Но очень разборчива в мужчинах, так что мне надо стать сильней, чтобы завоевать ее благосклонность.
Укитаке снисходительно улыбнулся.

Музыка спасет мир!И главным спасителем будет Калефорняк!!